Безумный, безнравственный и опасный - Страница 9

Лайза не удивилась тому, что это приятно, но была потрясена тем пламенем, что мгновенно вспыхнуло между ними Даже будучи влюбленной невестой, она никогда не переживала ничего подобного. Рот ее приоткрылся под его губами, голова запрокинулась — Лайза совсем забылась, растворилась в этом поцелуе.

Она пришла в себя, когда он поднял голову и произнес с хрипотцой:

— Пора… пора остановиться, дорогая.

Лайза открыла глаза, удивляясь тому, как сильно бьется сердце. А может, это оба их сердца стучали в такт?..

— Я не хочу останавливаться, — шепнула она, сознавая, насколько скандально ведет себя. Еще вчера что-то подобное было бы немыслимо, но за последний час они полностью открыли друг другу все свои сокровеннейшие чувства. Лайза понимала, что Эндрю желает ее — такой нескрываемой страстью дышало все его лицо. И если ее тело способно принести ему утешение, она была на это согласна.

Более того, ей самой хотелось любовной близости, она жаждала прикосновения мужчины, чтобы стереть из памяти горечь и боль, которые так часто приходилось испытывать на супружеском ложе. По иронии судьбы нежеланная беременность означала, что можно отдаться Дрю, не беспокоясь о последствиях.

— Ты уверена? — спросил он, чувствуя, как сильно бьется сердце. — Тебе и так несладко пришлось, Лайза. Я не хочу причинять тебе новую боль.

— Это невозможно. — Она робко улыбнулась. — Я боюсь того, что ждет меня впереди, Дрю, но, быть может, мне будет легче, если я смогу вспоминать о чем-то хорошем. — Она подняла руки, и пальцы утонули в его волосах. — Давай забудем обо всем, что находится за пределами этой комнаты. И не будем вспоминать об этом, сколько сможем.

Не проронив ни слова, он поднял левую руку и начал вынимать шпильки из се прически. Один за другим тяжелые шелковистые локоны падали на плечи.

Ты такая красивая. — Он погрузил обе руки в спутанную шелковистую массу. — Прекрасна, как сама жизнь. — Склонившись, Кейн прижался губами к ее шее, скрытой под блестящими прядями.

Лайза прерывисто вздохнула, поражаясь вспыхнувшим в ней ощущениям, когда уверенные, опытные губы Дрю скользнули к ее уху, а потом — к жаждущему рту. Медленно, словно впереди у них была целая вечность, Кейн уложил ее на пол, наскоро соорудив ложе из пустых пеньковых мешков.

Когда он устраивался рядом, цепь на его запястье загрохотала по доскам, безжалостно напоминая о будущем, которое его ожидало. И с внезапным отчаянным порывом Лайза заключила убийцу своего мужа в объятия, скользнула ладонями под рубашку… Единственное, что теперь имело значение, были эти драгоценные краткие мгновения. И хотя общество наверняка осудило бы ее, молодая женщина отчего-то была уверена, что они не делают сейчас ничего дурного. Да, Кейн был ей чужим человеком, узником, который убил ее мужа, но их сближала боль, а взаимная нежность стала бальзамом для израненной души.

То, что происходило дальше, продолжало удивлять Лайзу. Три года она была замужем и думала, что знает все о близости между мужчиной и женщиной.

Но сейчас, когда Эндрю ласкал ее руками и губами, она поняла наконец, что значит заниматься любовью. Он целовал каждый кусочек ее тела — шею, ладони, тонкую кожу на внутренней стороне запястий… И, лаская ее, шептал, как она красива, сколько радости ему дарит.

Она жалела только, что они не могут разделить настоящее супружеское ложе, в свободной одежде, которую можно легко снять, чтобы плоть могла прижаться к плоти… Это было невозможно теперь, когда в любую минуту мог вернуться Бифф и начать ломиться в запертую дверь. Но даже сквозь плотную ткань строгого траурного платья грудь отзывалась на его ласки острым желанием.

Лайза напряглась немного, когда он расстегнул ее панталоны и потянул их вниз. В последнее время близость была прочно связана для нее с болью, и непреодолимое желание, которое без труда читалось на лице Кейна, немного напугало женщину. Но он снова удивил ее. В отличие от Билли, который быстро оказывался на ней и начинал удовлетворять свою страсть, Кейн принялся медленно ласкать ее, пробуждая такой жар и влагу, что Лайза засмущалась. И лишь когда она невольно стала приподнимать бедра, мужчина поднялся над нею.

Они соединились легко и просто. Лайза не только не ощутила ни капли боли, но с радостью приняла его вес и тепло, ведь они дарили ей такое полное и глубокое удовольствие, какого она не ведала прежде. Осмелев, она попробовала двигаться ему навстречу.

Этот порыв был подобен искре, упавшей на сухой трут. Кейн застонал и вошел в нее глубже. В следующий миг они слились в экстазе, превратившись в единое целое в сладострастном, первобытном порыве. Она вонзилась ногтями в крепкие, упругие мускулы его спины. Они не говорили ни слова, потому что слова были не нужны, пока наконец тело ее не вышло из-под контроля — Лайза вскрикнула от восторга.

Услышав это, Кейн застонал и сам задвигался в отчаянном, первозданном ритме, потрясавшем их обоих. Отдав ей все, что мог, он наконец расслабился и обнял Лайзу обеими руками, а лицом уткнулся в пшеничные волосы.

Когда к ней вернулся дар речи, Лайза с каким-то благоговением проговорила:

— Я и не знала, что так может быть…

— Так ты ни разу?..

Она покачала головой, чувствуя себя до смешного смущенной:

— Никогда.

Пусть это эгоистично, но Кейн был счастлив. И хотя он от всего сердца желал Лайзе счастливого будущего, но надеялся, что она никогда не забудет мужчину, с которым впервые познала подлинное женское удовлетворение.

Он повернулся и сел, опершись спиной на мешок муки, после чего приподнял Лайзу и уложил сверху, так что ее голая нога оказалась между его ногами, а юбки волнами прикрыли их обоих.